О нашествии на Элладу полчищ кельтов, мало кто знает, так как ему не нашлось должного места в учебниках истории. Чаще всего об этом упоминают, как о неорганизованных набегах.
Кельты, по воззрениям греческих историков представляли один из пяти крупнейших «варварских» народов наряду с фракийцами, скифами, персами и ливийцами. Кельтов они именовали словом - галаты. Это был народ, живший в центральной и западной Европе на протяжении второй половины первого тысячелетия до н.э. и говоривший на индоевропейских диалектах, которые называются кельтскими.
К началу III века до н. э. кельтские племена, занимали огромную территорию, в которую входили большая часть нынешней Испании, вся современная Франция, Британия, а также срединная часть центральной Европы между Балтикой и Черным морем. Граница кельтского влияния ограничивалась с юга Балканами и Альпами – эти горы защищали Италию и Грецию от кельтского распространения. Размеры земель занимаемой кельтами, не уступали территории Персидской державы, периода эпохи Ксеркса. Если персидская армия являлась армией рабов, идущих на смерть по приказам царя царей, у кельтов ценился статус свободного человека. Кельтское общество состояло из кланов, объединявшихся в племена. В каждом племени существовал совет из знати, который обладал властью избирать царя. Рабство у кельтов было иным, нежели в Греции или Риме, но несколько сходное с состоянием илотов в Спарте. Раб у кельтов, имел возможность заслужить свободу доблестью и преданностью. Он сопровождал хозяина на войне – как в Спарте илоты сопровождали лакодемонян и служили лёгкой пехотой. По сути, рабы приравнивались у кельтов к простолюдинам, и отношение к тем и другим в обществе было схожим. Захват рабов, был одной из главных целей кельтских войн, пленных кельты продавали в Грецию и Рим. Самым привилегированным слоем кельтского общества являлись друиды, к которым относились жрецы, лирники воспевающие подвиги героев, а также ремесленники, в первую очередь кузнецы и мастера по металлу. Кельтскя знать, подобно спартанцам занималась только охотой и войной. Каждый свободный член племени кельтов, стремился прославиться на поле брани. Кельты занимались большей частью захватом и перепродажей рабов, разнообразной добычи, угоном чужого скота. Существовала кровная вражда кланов. Кельты служили наемниками в чужих армиях: в Сиракузах, армии Ганнибала, и участвовали в войнах эллинистических государств.
Спойлер (раскрыть)
Историк Посидоний о кельтах: « …они сидели кругом, наиболее знатный человек занимал место в центре. Его значительность определялась его воинским искусством, знатностью происхождения и богатством. Рядом с ним сидел распорядитель застолья и остальные гости, по старшинству.
Их щитоносцы стояли у них за спиной, а копьеносцы образовывали свой круг, где пировали так же, как их хозяева. Кельты иногда устраивают поединки во время застолий. Схватив оружие, они устраивают поединок, нанося выпады и парируя их. Иногда такие стычки заканчиваются ранениями, а если поединку предшествовала серьезная ссора, то и гибелью одного из бойцов, если только на защиту проигравшего не вставали его друзья…когда окорока подавали к столу, самый отважный воин брал себе первый кусок. Если другой воин требовал себе тот же кусок, между соперниками происходила схватка до гибели одного из них».
В кельтском обществе действовали чёткие и непреложные законы. Законы эти имели религиозную и магическую основу, охраняемую друидами. Именно друиды были хранителями племенных традиций, они же выступали посредниками между богами и людьми. Для кельтов границы между миром богов и людей были весьма зыбки и размыты. Только друидам была ведома эта граница, именно они имели власть управлять стихиями посредством магических ритуалов. Поэтому друиды обладали высшей духовной и светской властью. Человек, навлекший на себя гнев друидов, изгонялся из общины, предавался проклятию, не мог участвовать в религиозных обрядах. Он становился изгоем. Друиды также следили за исполнением законов, всевозможных табу и соблюдением клятв.
Автор I в. до н. э. Диодор Сицилийский, оставил нам кельтские портреты. « Галлы высоки ростом, с рельефной мускулатурой и белой кожей. У них светлые волосы. Они мажут волосы известковым раствором и зачесывают их назад наподобие конской гривы. Некоторые из них бреют бороды. Знатные кельты бреют скулы, но оставляют усы до тех пор, пока они не закроют рот, и когда они ели и пили, на усах, как на сите, застревали крошки. Их одежда очень удивительна. Рубахи из цветной ткани расшиты разноцветными нитями. Они носят штаны. Кроме того, у них есть плащи с застежкой на плече, плащи бывают тяжелые для зимы и легкими для лета. Рисунок на плащах из клеток разного цвета. Они используют большое количество золота для украшений, причем носят украшения, и женщины, и мужчины. Они носят браслеты на запястьях и предплечьях, тяжелые ожерелья, кольца и даже золотые доспехи. Издревле галлы отличались страстью к разбою, вторгаясь в чужие страны и относясь ко всем с презрением. Так, они захватили Рим, разграбили Дельфийское святилище, наложили дань на значительную часть Европы и немалую часть Азии и, поселившись в стране покоренного народа, по причине смешения с эллинами стали зваться эллиногалатами. Из-за присущей им дикости, галлы, крайне нечестивы, и в своих жертвоприношениях: продержав злодеев в заключении, в течение пяти лет, галлы подвергают их мучениям в честь богов и приносят в жертву с другими «начатками», соорудив огромные костры. Приносят в жертву богам и пленников…убивают не только людей, но и захваченных на войне животных или сжигают их, или уничтожают, подвергая другим мучениям Женщины кельтов, рослые, почти, как мужчины, и могут соперничать с ними в храбрости».
Страбон, греческий географ I века н.э.: « Я сам видел в Риме обычных юношей, которые были на целых полфута выше самого высокого человека в городе. Но, несмотря на свой рост, они были кривоноги, и нигде в их фигуре не было, ни одной прекрасной линии. Все люди этой расы, воинственны, вспыльчивы и всегда готовы к бою. Любой может привести их в ярость – когда угодно, где угодно, и под каким угодно предлогом… Их сила заключена как в размерах их тел, так и в их огромном количестве». Страбон, как объективный автор, подмечает в своих трудах и другие особенности кельтов:
« Их искренность и простота позволяют им легко объединяться, каждый испытывает возмущение при виде несправедливого, как он считает, отношения к соседу».
Причиной кельтского нашествия был, значительный рост населения кельтских племен к середине IV века до н. э., толкнувший их на поиски новых земель для расселения. Богатства греческих храмов, особенно в Дельфах, были известны кельтской знати.
Когда Александр задумал свой поход на Восток, то озаботился чтобы обезопасить Македонию с севера, откуда ей грозили своими набегами, воинственные фракийцы и кельты. Первая самостоятельный поход молодого царя увенчался успехом. Македонцы разбили фракийское племя трибаллов, а затем переправились за Дунай. На другом берегу реки Александра собрались даки, геты и германцы, но сражение было проиграно ими. Македонцы штурмом взяли столицу гетов и сожгли ее. Закрепившись на Дунае, Александр потребовал выражения покорности от окрестных народов. Среди тех, кто прибыл в ставку, находились и представители кельтов, о которых Арриан сообщает, что это были «надменные и высокорослые воины».
В разговоре с будущим покорителем Востока кельты держались гордо и независимо, что не понравилось Александру. Кельтские делегаты предложили молодому царю военный союз. Александр согласился на союз с кельтами, назвал их друзьями и отослал обратно с дарами, заметив, что кельты большие хвастуны.
Отправившись в Азию, Александр оставил в Македонии достаточно сил, чтобы противостоять возможным нападениям. Однако после смерти Александра все изменилось в пользу кельтов, так как, созданная им империя развалилась на части, а его наследники
погрязли в войнах. Территория, занимаемая Македонским царством, до персидского похода, из-за их соперничества, была разделена на части и охвачена всеобщей смутой.
Момент для вторжения кельтами был выбран весьма удачно, о чем явно свидетельствуют Павсаний: «…И даже когда они (кельты) были уже близко от Фермопил, большинство эллинов спокойно относились к нашествию варваров, так как уже раньше им пришлось претерпеть много зла, особенно от Александра и от Филиппа. Вот почему каждое греческое государство в отдельности вследствие своей слабости не считало для себя позором не участвовать по мере сил своих в общей защите страны».
Греция оказалась разобщённой, греко-македонская военная машина, покорившая половину Азии, распалась и использовалась преемниками Александра в борьбе друг против друга. Большая часть мужского населения, способного носить оружие, уведенная на Восток, осталась там, а её остатки, успешно взаимно уничтожались в борьбе наследников за власть. Павсаний сообщает, что было, собственно, три волны кельтского вторжения. Первой из них командовал Камбавл; в тот раз кельты дошли только до Фракии, и развивать наступление дальше не решились, рассудив, что собранное ими войско недостаточно многочисленно для полного разгрома эллинов. Куда серьезнее оказалась вторая попытка вторжения. Павсаний сообщает; они собрали «большое пешее войско, собрали не меньше и конницы». Всё кельтское воинство было разделено на три части, и для каждой определен маршрут похода. В земли Фракии направлялось войско под командованием Керефрия; Акехорий и Бренн стояли во главе отрядов, идущих на завоевание Пэонии; Болгий возглавлял кельтскую армию, наступавшую на Македонию и Иллирию. Ему противостоял македонский царь Птолемей II Керавн. Птолемей Керавн оказался не тем полководцем, который мог бы остановить кельтов: он недооценил противника. Предложенную помощь царя дарданов он отверг, мотивируя свой отказ славой македонцев, завоевавших Азию.
В произошедшем сражении македонская фаланга, руководимая бездарным царем, потерпела сокрушительное поражение, сам Птолемей, раненный, попал в плен и был обезглавлен кельтами. Большая часть македонского войска полегла на поле боя, однако и потери кельтов оказались явно выше, чем они рассчитывали. Значительность этих потерь в битве с македонцами была такова, что Болгий прервал поход, и кельтское войско повернуло назад. Далее Павсаний сообщает: «Тогда Бренн, стал уговаривать на общих собраниях всех галатов, и каждого из начальников в отдельности, двинуться походом на Элладу. Он, настойчиво указывая на слабость эллинов, в данный момент, на то, что будто бы в общественных казнохранилищах у них много сокровищ, а еще больше в храмах приношений и чеканного серебра и золота в монете. Бренн убедил галатов двинуться на Элладу, и в число своих сотоварищей по управлению войском выбрал Акихория. Собранное им войско состояло из 152 тысяч пехоты, а всадников было 20400».
Разорив Пэонию, Иллирию и Македонию, полчища кельтов, двинулись в поход на разорённую бесконечными войнами обескровленную Элладу. Казалось, после разгрома македонской фаланги, уже не было такой силы, что могла оказать серьезное сопротивление варварскому нашествию с севера. Это событие произошло летом 279 г. до н. э. через 200 лет после героического подвига 300 спартанцев царя Леонида.
Греческие и римские авторы единодушно свидетельствуют, что главной ударной силой кельтского войска была пехота. Конница также играла огромную роль. В религии кельтов конь почитался как символ быстроты, отваги и сексуальной потенции. В пехоте сражались представители бедных слоев кельтского общества, а всадниками были состоятельные люди. Свидетельства римского историка Тита Ливия:
« Некоторые галльские всадники появились в виду. К их коням были приторочены отрубленные головы. Другие головы всадники насадили на копья. Кельты пели победную песню». Кельтские конники были хорошо вооружены: они имели шлемы с султанами из конского волоса, облачены в кольчуги, на руках носили золотые браслеты. Главным оружием кельтского всадника было копьё и меч длиною 90 см. В бою кельтский всадник прикрывался овальным щитом.
Слово Павсания:
« Эллины окончательно пали духом, и только чрезмерность их страха заставила их волей-неволей двинуться на защиту Эллады. Они видели, что данная борьба будет у них не только из-за свободы, как это было некогда при нашествии мидийцев (персов), и что согласие «дать земли и воды» не спасет их. У них свежи были в памяти те ужасы, которые были совершены галатами при прежнем их вторжении над македонянами, фракийцами и пэонами, да и теперь им сообщали о тех беззаконных жестокостях, которые совершались врагами в Фессалии. Перед каждым гражданином в отдельности и перед государствами вместе стояло на выбор: или погибнуть или победить».
Павсаний свидетельствует, что война кельтов с эллинами была войной на уничтожение, более страшной и беспощадной, чем состоявшееся двумя веками ранее, нашествие персов, ставивших целью не физическое истребление греков, а порабощение. Целью кельтов являлся захват территории эллинов, и уничтожение населения.
Павсаний, делает анализ греческих воинских сил, собравшихся у Фермопил против Ксеркса в 480 году до н.э., и выступивших против Бренна в 279 году до н.э.
Фермопилы, 480 год до н.э.
Спартанцы - 300 воинов во главе с Леонидом. Тегейцы – 500 воинов. Аркадийцы: из Мантинеи – 500 воинов. Орхоменцы – 120 воинов;
Другие города Аркадии – 1000 воинов. Микенцы – 80 воинов. Флиунтийцы – 200 воинов. Коринфяне – 400 воинов. Феспийцы – 700 воинов. Фиванцы – 400 воинов, Фракийцы – 1000 воинов. Локры – около 6000 воинов.
Общее количество греков в Фермопилах Павсаний определяет в 11200 человек. Историк Геродот приводит другую цифру – 6400 воинов.
Фермопилы, 279 год до н.э.
Беотийцы – 10000 гоплитов и 500 всадников. Командиры: Кефисодот, Феарид, Диоген, Лисандр.
Фокейцы – 3000 пехотинцев и 500 всадников. Командиры: Критобул, Антиох; Локры – 700 пехотинцев. Командир: Мидий; Мегарцы – 400 гоплитов. Командир: Мегарей.
Этолийцы – 90 легковооруженных пехотинцев и 7000 гоплитов. Командиры: Полиарх, Полифрон, Лакрат.
Афиняне – 1000 пехотинцев и 500 всадников. Командир Каллипп, сын Мойрокла. Афиняне прислали также флот, около 50 триер.
Македонцы – 500 гоплитов. Командир Аристодем.
Cирийские греки – 500 гоплитов. Командир Телесарх.
Фермопилы от кельтов обороняло вдвое больше эллинов, чем от персов. Отсутствуют спартанцы, но зато появились греки из Сирии. Не смотря на то, что афинян сравнительно немного, главой общегреческого войска становится афинянин Каллипп.
Эллинское войско заняло Фермопилы, когда полчища кельтов, достигли города Магнесии в области Фтиотида. На военном совете эллинов было решено послать тысячу легковооруженных воинов и часть конницы на север, навстречу приближающимся войскам Бренна. Они должны были помешать кельтам, беспрепятственно форсировать реку Сперхей. Остановить варваров отряд, конечно, не мог, его задачей было, задержать их, нанести им потери и тем самым дать возможность остальным эллинам укрепиться в Фермопильском проходе. Прибыв к Сперхею раньше кельтской армии, эллины разрушили имеющиеся через реку мосты и стали лагерем по берегу, ожидая приближающегося противника. Разведав местность, ночью около десяти тысяч кельтов ниже по течению Сперхея, достигли места, где река широко разливалась по равнине. В течение ночи кельтский отряд переправился через мелководную часть реки, используя в качестве плотов деревянные боевые щиты. К утру эллинам, стоявшим лагерем напротив разрушенных мостов, стало известно, что их обходят с фланга, и чтобы избежать окружения, они оставили свой лагерь и отступили к Фермопилам.
Главные силы кельтов подступили к Сперхею с севера. Путь на Фермопилы пролегал по берегу Малиакийского залива – сейчас береговая линия этого залива находится много восточнее, нежели в античные времена. Население Малиакийского побережья, было насильно мобилизовано, по приказу Бренна, на возведение мостов для переправы захватчиков. Переведя свое войско по этим мостам, Бренн стал двигаться к Гераклее. Галаты разграбили всю эту страну и убили всех захваченных ими в полях людей, но города они не взяли». Из сообщения Павсания следует, что кельтские захватчики повели войну на уничтожение мирного населения Греции, так как «захваченные в полях люди» были мирными земледельцами. Гераклею, укрепленную крепость, кельты сходу взять не смогли, но главной целью галатского военачальника были Фермопилы, откуда надо было выбить эллинов, чтобы открыть себе дорогу в Среднюю Грецию.
Приближаясь к Фермопилам, Бренн уже знал, о численности укрепившегося в проходе эллинского войска. Об этом ему донесли упоминаемые Павсанием «перебежчики». Не приняв всерьёз численность эллинских войск, многократно уступавшую кельтской армии, Бренн с рассветом следующего дня начал атаку.
Сначала кельты нанесли по эллинам удар своей конницы. Стремительный натиск кельтских всадников имел целью, одним ударом опрокинутьфалангу эллинов. С оглушительными криками, потрясая копьями, верхом на конях, к которым были приторочены головы убитых мирных жителей, кельтские наездники понеслись на фалангу. Удара не получилось. Кельтской коннице пришлось действовать на пересеченной местности, где возможности массированной конной атаки ограничены. Проход между горами и заливом оказался слишком узок для развертывания всадников, а почва в этих местах в основном скальную поверхность, и копыта кельтских лошадей скользили по ней, что привело к расстройству рядов. Первыми в бой вступили метатели эллинов. Они, оставаясь на месте, впереди строя гоплитов, забросали приближающихся всадников дротиками, стрелами и снарядами, выпущенных из пращей. Атака кельтских всадников захлебнулась. Смешавшиеся от потерь, всадники , потеряв многих из своих, почти не причинив вреда грекам, повернули назад. Бренн бросил в бой пехоту. Кельты надвигались на противника сплошной стеной десятков тысяч воинов.
Они наступали по племенам, в составе которых в бой шли отряды, сформированные племенными кланами.
Уже перед лицом передовых шеренг эллинов кельтские пехотинцы подняли страшный, невообразимый шум – каждый воин испускал пронзительный крик, представлявший собой боевой клич. К этому добавлялась какофония, поднимаемая одновременным ревом множества боевых рогов – карниксов. Об этом Полибий написал, «словно кричит сама земля», не только преследовал цель устрашения и деморализации врага, но и служил обращением к подземным божествам кельтов, незримо присутствующим в каждом сражении.
Слово Павсания: « эллины, выступили против врага молча, и в полном боевом порядке». Передовые ряды кельтской пехоты и эллинской фаланги столкнулись, словно две встречные волны с невероятным грохотом и оглушительным шумом. Началась страшная и кровавая рукопашная битва. У галатов военное снаряжение было слабее, чем у эллинов, но на эллинов они кидались, охваченные слепой яростью и безрассудным гневом, как дикие звери! Даже изрубленных секирами и мечами, пока они не переставали дышать, не покидало это неистовство; пораженные стрелами или дротиками, они не теряли своей смелости, пока жизнь не покидала их. А некоторые, вырвав из своих ран дротики, которыми они были ранены, кидали их в эллинов или пользовались ими как оружием для рукопашного боя…»
Павсаний сообщает о неистовстве и презрение к смерти галатов, схожим с поведением берсерков – боевым бешенством. Такие воины, у кельтов назывались гесты. Они встречались и у греков. Вспомним спартанца Аристодема, которого обвинили в трусости после сражения с персами у Фермопил. Он, затем по сообщению Геродота, в битве при Платеях выйдя из строя фаланги, бился неистово и уничтожил множество персов, пока не погиб.
Страшному натиску кельтских боевых отрядов эллины противопоставили мощь и сплоченность греческой фаланги.
Командующий союзниками афинский стратег Каллипп оказался талантливым и опытным полководцем. Он так разместил фалангу на местности, что эллины смогли целый день отбивать яростные атаки кельтов, нанося противнику немалый урон, неся при этом минимальные потери. В передовые ряды Каллипп поставил самых сильных, опытных и отважных бойцов. От их стойкости и мужества зависела в монолитность всей фаланги. Сильные и опытные бойцы были поставлены и в последний ряд. Вековой опыт ведения боя, показывал, что панике, в случае видимого успеха наступающего противника в первую очередь поддавались воины, последних рядов, еще не успевшие вступить в сражение. Потому в последних рядах были тоже необходимы опытные и хладнокровные бойцы.
При сближении армий по фронту на расстояние до 200 метров, лёгкая пехота греков, лучники и пращники, выйдя перед своим войском, обстреливала вражеские построения, отходя затем на фланги построения. При расстоянии, около 50 метров, ей на смену в бой вступала средняя пехота – пельтасты. Средняя пехота эллинской армии свое название получила от щита – пельты, представлявшего собой круг или овал, сплетенный из виноградной лозы и обтянутый козьей шкурой. Пельта предназначалась для захвата одной рукой, а потому имела ремень соответствующей длины, а также другой ремень длиннее, для переноски в походе. Пельтаст не имел доспехов: в качестве такового использовалась обычно «безрукавка», сшитая из козьей шкуры, а на ногах – прочная обувь со шнуровкой – сапоги, изготовленных также из козьей шкуры. Из защитного вооружения помимо пельты имелся бронзовый шлем. Если шлема не было – его заменяла фригийская шапка из лисьей шкуры. Пельтаст имел пару дротиков и меч для ближнего боя. Снаряжение пельтаста максимально способствовало главным качеством в бою – ловкости, стремительности, подвижности и маневренности. Пельтасты, выбежав перед строем фаланги, осыпали наступающих кельтов дротиками, а потом, обнажив мечи, бросались на сбивающихся с наступательного марша врагов. Цель пельтастов, заключалась во внесении смятения в ряды противника и ослаблении мощи наносимого им удара. Затем они, стремглав бросались вспять и уходили в тыл, в образованные для них интервалы в рядах тяжелой пехоты. Вслед за этим, передние шеренги гоплитов наносили сокрушительный удар по наступающей вражеской пехоте. При этом, гоплиты образовывался сплошной частокол из длинных копий, о который разбивались атаки врага. Затем, следовала рукопашная схватка, в которой противники стремились сломить боевые порядки друг друга и нанести максимальный урон вражеской живой силе. Подобные побоища продолжалось несколько часов, и побеждал в нём тот, кто был сильнее, выносливее и лучше обучен владению оружием для ближнего боя. Пельтасты, при необходимости действовали в составе тяжелой фаланги, находясь в ее средних рядах и дополняя сокрушительный натиск гоплитов своей подвижностью, быстротой и ловкостью.
В решающий момент битвы, Каллипп ввел в бой афинский флот.
Слово Павсания: « В это время афиняне, находившиеся на триерах, с трудом и большой для себя опасностью, но все же проплывши по полным грязи и тины заводям, которые образует море, вдаваясь далеко в землю, подвинув корабли возможно ближе к варварам, поражали их с фланга стрелами и метательными снарядами».
Триеры, словно плавучие крепости, подошли к месту сражения со стороны залива, и это вызвало замешательство в рядах кельтов. Греки обстреляли кельтские отряды снарядами и стрелами, одновременно, варвары подверглись фронтальной атаке греческих гоплитов, теснивших врагов в сторону заболоченной местности.
Павсаний сообщает:
« …В этом узком проходе, нанося малый урон, галаты несли потери вдвое и даже вчетверо большие. Наконец, их вожди дали им сигнал отступать в свой лагерь. Повернув назад кельты, стали отступать без всякого порядка, многие из них были задавлены своими же, многих, свалившихся в болото, засосала грязь. При отступлении их погибло не меньше, чем в самом горячем бою».
Кровопролитное сражение за Фермопильский проход было проиграно кельтами. Эллинские воины, выстояли в бою, отразив мощнейший натиск многократно превосходящего по численности противника. После битвы эллины занялись погребением своих убитых и снятием вооружения с павших варваров.
Слово Павсания: « Варвары не входили в соглашение, относительно выдачи им убитых галатов для погребения, им было безразлично, примет ли их земля, или их пожрут дикие звери, или птичье племя, враждебное мертвым».
Поле битвы, осталось за греческой армией. Спустя 200 лет, после подвига Леонида и его спартанцев Фермопилы оказались вновь овеяны боевой славой доблестных эллинов».
Их щитоносцы стояли у них за спиной, а копьеносцы образовывали свой круг, где пировали так же, как их хозяева. Кельты иногда устраивают поединки во время застолий. Схватив оружие, они устраивают поединок, нанося выпады и парируя их. Иногда такие стычки заканчиваются ранениями, а если поединку предшествовала серьезная ссора, то и гибелью одного из бойцов, если только на защиту проигравшего не вставали его друзья…когда окорока подавали к столу, самый отважный воин брал себе первый кусок. Если другой воин требовал себе тот же кусок, между соперниками происходила схватка до гибели одного из них».
В кельтском обществе действовали чёткие и непреложные законы. Законы эти имели религиозную и магическую основу, охраняемую друидами. Именно друиды были хранителями племенных традиций, они же выступали посредниками между богами и людьми. Для кельтов границы между миром богов и людей были весьма зыбки и размыты. Только друидам была ведома эта граница, именно они имели власть управлять стихиями посредством магических ритуалов. Поэтому друиды обладали высшей духовной и светской властью. Человек, навлекший на себя гнев друидов, изгонялся из общины, предавался проклятию, не мог участвовать в религиозных обрядах. Он становился изгоем. Друиды также следили за исполнением законов, всевозможных табу и соблюдением клятв.
Автор I в. до н. э. Диодор Сицилийский, оставил нам кельтские портреты. « Галлы высоки ростом, с рельефной мускулатурой и белой кожей. У них светлые волосы. Они мажут волосы известковым раствором и зачесывают их назад наподобие конской гривы. Некоторые из них бреют бороды. Знатные кельты бреют скулы, но оставляют усы до тех пор, пока они не закроют рот, и когда они ели и пили, на усах, как на сите, застревали крошки. Их одежда очень удивительна. Рубахи из цветной ткани расшиты разноцветными нитями. Они носят штаны. Кроме того, у них есть плащи с застежкой на плече, плащи бывают тяжелые для зимы и легкими для лета. Рисунок на плащах из клеток разного цвета. Они используют большое количество золота для украшений, причем носят украшения, и женщины, и мужчины. Они носят браслеты на запястьях и предплечьях, тяжелые ожерелья, кольца и даже золотые доспехи. Издревле галлы отличались страстью к разбою, вторгаясь в чужие страны и относясь ко всем с презрением. Так, они захватили Рим, разграбили Дельфийское святилище, наложили дань на значительную часть Европы и немалую часть Азии и, поселившись в стране покоренного народа, по причине смешения с эллинами стали зваться эллиногалатами. Из-за присущей им дикости, галлы, крайне нечестивы, и в своих жертвоприношениях: продержав злодеев в заключении, в течение пяти лет, галлы подвергают их мучениям в честь богов и приносят в жертву с другими «начатками», соорудив огромные костры. Приносят в жертву богам и пленников…убивают не только людей, но и захваченных на войне животных или сжигают их, или уничтожают, подвергая другим мучениям Женщины кельтов, рослые, почти, как мужчины, и могут соперничать с ними в храбрости».
Страбон, греческий географ I века н.э.: « Я сам видел в Риме обычных юношей, которые были на целых полфута выше самого высокого человека в городе. Но, несмотря на свой рост, они были кривоноги, и нигде в их фигуре не было, ни одной прекрасной линии. Все люди этой расы, воинственны, вспыльчивы и всегда готовы к бою. Любой может привести их в ярость – когда угодно, где угодно, и под каким угодно предлогом… Их сила заключена как в размерах их тел, так и в их огромном количестве». Страбон, как объективный автор, подмечает в своих трудах и другие особенности кельтов:
« Их искренность и простота позволяют им легко объединяться, каждый испытывает возмущение при виде несправедливого, как он считает, отношения к соседу».
Причиной кельтского нашествия был, значительный рост населения кельтских племен к середине IV века до н. э., толкнувший их на поиски новых земель для расселения. Богатства греческих храмов, особенно в Дельфах, были известны кельтской знати.
Когда Александр задумал свой поход на Восток, то озаботился чтобы обезопасить Македонию с севера, откуда ей грозили своими набегами, воинственные фракийцы и кельты. Первая самостоятельный поход молодого царя увенчался успехом. Македонцы разбили фракийское племя трибаллов, а затем переправились за Дунай. На другом берегу реки Александра собрались даки, геты и германцы, но сражение было проиграно ими. Македонцы штурмом взяли столицу гетов и сожгли ее. Закрепившись на Дунае, Александр потребовал выражения покорности от окрестных народов. Среди тех, кто прибыл в ставку, находились и представители кельтов, о которых Арриан сообщает, что это были «надменные и высокорослые воины».
В разговоре с будущим покорителем Востока кельты держались гордо и независимо, что не понравилось Александру. Кельтские делегаты предложили молодому царю военный союз. Александр согласился на союз с кельтами, назвал их друзьями и отослал обратно с дарами, заметив, что кельты большие хвастуны.
Отправившись в Азию, Александр оставил в Македонии достаточно сил, чтобы противостоять возможным нападениям. Однако после смерти Александра все изменилось в пользу кельтов, так как, созданная им империя развалилась на части, а его наследники
погрязли в войнах. Территория, занимаемая Македонским царством, до персидского похода, из-за их соперничества, была разделена на части и охвачена всеобщей смутой.
Момент для вторжения кельтами был выбран весьма удачно, о чем явно свидетельствуют Павсаний: «…И даже когда они (кельты) были уже близко от Фермопил, большинство эллинов спокойно относились к нашествию варваров, так как уже раньше им пришлось претерпеть много зла, особенно от Александра и от Филиппа. Вот почему каждое греческое государство в отдельности вследствие своей слабости не считало для себя позором не участвовать по мере сил своих в общей защите страны».
Греция оказалась разобщённой, греко-македонская военная машина, покорившая половину Азии, распалась и использовалась преемниками Александра в борьбе друг против друга. Большая часть мужского населения, способного носить оружие, уведенная на Восток, осталась там, а её остатки, успешно взаимно уничтожались в борьбе наследников за власть. Павсаний сообщает, что было, собственно, три волны кельтского вторжения. Первой из них командовал Камбавл; в тот раз кельты дошли только до Фракии, и развивать наступление дальше не решились, рассудив, что собранное ими войско недостаточно многочисленно для полного разгрома эллинов. Куда серьезнее оказалась вторая попытка вторжения. Павсаний сообщает; они собрали «большое пешее войско, собрали не меньше и конницы». Всё кельтское воинство было разделено на три части, и для каждой определен маршрут похода. В земли Фракии направлялось войско под командованием Керефрия; Акехорий и Бренн стояли во главе отрядов, идущих на завоевание Пэонии; Болгий возглавлял кельтскую армию, наступавшую на Македонию и Иллирию. Ему противостоял македонский царь Птолемей II Керавн. Птолемей Керавн оказался не тем полководцем, который мог бы остановить кельтов: он недооценил противника. Предложенную помощь царя дарданов он отверг, мотивируя свой отказ славой македонцев, завоевавших Азию.
В произошедшем сражении македонская фаланга, руководимая бездарным царем, потерпела сокрушительное поражение, сам Птолемей, раненный, попал в плен и был обезглавлен кельтами. Большая часть македонского войска полегла на поле боя, однако и потери кельтов оказались явно выше, чем они рассчитывали. Значительность этих потерь в битве с македонцами была такова, что Болгий прервал поход, и кельтское войско повернуло назад. Далее Павсаний сообщает: «Тогда Бренн, стал уговаривать на общих собраниях всех галатов, и каждого из начальников в отдельности, двинуться походом на Элладу. Он, настойчиво указывая на слабость эллинов, в данный момент, на то, что будто бы в общественных казнохранилищах у них много сокровищ, а еще больше в храмах приношений и чеканного серебра и золота в монете. Бренн убедил галатов двинуться на Элладу, и в число своих сотоварищей по управлению войском выбрал Акихория. Собранное им войско состояло из 152 тысяч пехоты, а всадников было 20400».
Разорив Пэонию, Иллирию и Македонию, полчища кельтов, двинулись в поход на разорённую бесконечными войнами обескровленную Элладу. Казалось, после разгрома македонской фаланги, уже не было такой силы, что могла оказать серьезное сопротивление варварскому нашествию с севера. Это событие произошло летом 279 г. до н. э. через 200 лет после героического подвига 300 спартанцев царя Леонида.
Греческие и римские авторы единодушно свидетельствуют, что главной ударной силой кельтского войска была пехота. Конница также играла огромную роль. В религии кельтов конь почитался как символ быстроты, отваги и сексуальной потенции. В пехоте сражались представители бедных слоев кельтского общества, а всадниками были состоятельные люди. Свидетельства римского историка Тита Ливия:
« Некоторые галльские всадники появились в виду. К их коням были приторочены отрубленные головы. Другие головы всадники насадили на копья. Кельты пели победную песню». Кельтские конники были хорошо вооружены: они имели шлемы с султанами из конского волоса, облачены в кольчуги, на руках носили золотые браслеты. Главным оружием кельтского всадника было копьё и меч длиною 90 см. В бою кельтский всадник прикрывался овальным щитом.
Слово Павсания:
« Эллины окончательно пали духом, и только чрезмерность их страха заставила их волей-неволей двинуться на защиту Эллады. Они видели, что данная борьба будет у них не только из-за свободы, как это было некогда при нашествии мидийцев (персов), и что согласие «дать земли и воды» не спасет их. У них свежи были в памяти те ужасы, которые были совершены галатами при прежнем их вторжении над македонянами, фракийцами и пэонами, да и теперь им сообщали о тех беззаконных жестокостях, которые совершались врагами в Фессалии. Перед каждым гражданином в отдельности и перед государствами вместе стояло на выбор: или погибнуть или победить».
Павсаний свидетельствует, что война кельтов с эллинами была войной на уничтожение, более страшной и беспощадной, чем состоявшееся двумя веками ранее, нашествие персов, ставивших целью не физическое истребление греков, а порабощение. Целью кельтов являлся захват территории эллинов, и уничтожение населения.
Павсаний, делает анализ греческих воинских сил, собравшихся у Фермопил против Ксеркса в 480 году до н.э., и выступивших против Бренна в 279 году до н.э.
Фермопилы, 480 год до н.э.
Спартанцы - 300 воинов во главе с Леонидом. Тегейцы – 500 воинов. Аркадийцы: из Мантинеи – 500 воинов. Орхоменцы – 120 воинов;
Другие города Аркадии – 1000 воинов. Микенцы – 80 воинов. Флиунтийцы – 200 воинов. Коринфяне – 400 воинов. Феспийцы – 700 воинов. Фиванцы – 400 воинов, Фракийцы – 1000 воинов. Локры – около 6000 воинов.
Общее количество греков в Фермопилах Павсаний определяет в 11200 человек. Историк Геродот приводит другую цифру – 6400 воинов.
Фермопилы, 279 год до н.э.
Беотийцы – 10000 гоплитов и 500 всадников. Командиры: Кефисодот, Феарид, Диоген, Лисандр.
Фокейцы – 3000 пехотинцев и 500 всадников. Командиры: Критобул, Антиох; Локры – 700 пехотинцев. Командир: Мидий; Мегарцы – 400 гоплитов. Командир: Мегарей.
Этолийцы – 90 легковооруженных пехотинцев и 7000 гоплитов. Командиры: Полиарх, Полифрон, Лакрат.
Афиняне – 1000 пехотинцев и 500 всадников. Командир Каллипп, сын Мойрокла. Афиняне прислали также флот, около 50 триер.
Македонцы – 500 гоплитов. Командир Аристодем.
Cирийские греки – 500 гоплитов. Командир Телесарх.
Фермопилы от кельтов обороняло вдвое больше эллинов, чем от персов. Отсутствуют спартанцы, но зато появились греки из Сирии. Не смотря на то, что афинян сравнительно немного, главой общегреческого войска становится афинянин Каллипп.
Эллинское войско заняло Фермопилы, когда полчища кельтов, достигли города Магнесии в области Фтиотида. На военном совете эллинов было решено послать тысячу легковооруженных воинов и часть конницы на север, навстречу приближающимся войскам Бренна. Они должны были помешать кельтам, беспрепятственно форсировать реку Сперхей. Остановить варваров отряд, конечно, не мог, его задачей было, задержать их, нанести им потери и тем самым дать возможность остальным эллинам укрепиться в Фермопильском проходе. Прибыв к Сперхею раньше кельтской армии, эллины разрушили имеющиеся через реку мосты и стали лагерем по берегу, ожидая приближающегося противника. Разведав местность, ночью около десяти тысяч кельтов ниже по течению Сперхея, достигли места, где река широко разливалась по равнине. В течение ночи кельтский отряд переправился через мелководную часть реки, используя в качестве плотов деревянные боевые щиты. К утру эллинам, стоявшим лагерем напротив разрушенных мостов, стало известно, что их обходят с фланга, и чтобы избежать окружения, они оставили свой лагерь и отступили к Фермопилам.
Главные силы кельтов подступили к Сперхею с севера. Путь на Фермопилы пролегал по берегу Малиакийского залива – сейчас береговая линия этого залива находится много восточнее, нежели в античные времена. Население Малиакийского побережья, было насильно мобилизовано, по приказу Бренна, на возведение мостов для переправы захватчиков. Переведя свое войско по этим мостам, Бренн стал двигаться к Гераклее. Галаты разграбили всю эту страну и убили всех захваченных ими в полях людей, но города они не взяли». Из сообщения Павсания следует, что кельтские захватчики повели войну на уничтожение мирного населения Греции, так как «захваченные в полях люди» были мирными земледельцами. Гераклею, укрепленную крепость, кельты сходу взять не смогли, но главной целью галатского военачальника были Фермопилы, откуда надо было выбить эллинов, чтобы открыть себе дорогу в Среднюю Грецию.
Приближаясь к Фермопилам, Бренн уже знал, о численности укрепившегося в проходе эллинского войска. Об этом ему донесли упоминаемые Павсанием «перебежчики». Не приняв всерьёз численность эллинских войск, многократно уступавшую кельтской армии, Бренн с рассветом следующего дня начал атаку.
Сначала кельты нанесли по эллинам удар своей конницы. Стремительный натиск кельтских всадников имел целью, одним ударом опрокинутьфалангу эллинов. С оглушительными криками, потрясая копьями, верхом на конях, к которым были приторочены головы убитых мирных жителей, кельтские наездники понеслись на фалангу. Удара не получилось. Кельтской коннице пришлось действовать на пересеченной местности, где возможности массированной конной атаки ограничены. Проход между горами и заливом оказался слишком узок для развертывания всадников, а почва в этих местах в основном скальную поверхность, и копыта кельтских лошадей скользили по ней, что привело к расстройству рядов. Первыми в бой вступили метатели эллинов. Они, оставаясь на месте, впереди строя гоплитов, забросали приближающихся всадников дротиками, стрелами и снарядами, выпущенных из пращей. Атака кельтских всадников захлебнулась. Смешавшиеся от потерь, всадники , потеряв многих из своих, почти не причинив вреда грекам, повернули назад. Бренн бросил в бой пехоту. Кельты надвигались на противника сплошной стеной десятков тысяч воинов.
Они наступали по племенам, в составе которых в бой шли отряды, сформированные племенными кланами.
Уже перед лицом передовых шеренг эллинов кельтские пехотинцы подняли страшный, невообразимый шум – каждый воин испускал пронзительный крик, представлявший собой боевой клич. К этому добавлялась какофония, поднимаемая одновременным ревом множества боевых рогов – карниксов. Об этом Полибий написал, «словно кричит сама земля», не только преследовал цель устрашения и деморализации врага, но и служил обращением к подземным божествам кельтов, незримо присутствующим в каждом сражении.
Слово Павсания: « эллины, выступили против врага молча, и в полном боевом порядке». Передовые ряды кельтской пехоты и эллинской фаланги столкнулись, словно две встречные волны с невероятным грохотом и оглушительным шумом. Началась страшная и кровавая рукопашная битва. У галатов военное снаряжение было слабее, чем у эллинов, но на эллинов они кидались, охваченные слепой яростью и безрассудным гневом, как дикие звери! Даже изрубленных секирами и мечами, пока они не переставали дышать, не покидало это неистовство; пораженные стрелами или дротиками, они не теряли своей смелости, пока жизнь не покидала их. А некоторые, вырвав из своих ран дротики, которыми они были ранены, кидали их в эллинов или пользовались ими как оружием для рукопашного боя…»
Павсаний сообщает о неистовстве и презрение к смерти галатов, схожим с поведением берсерков – боевым бешенством. Такие воины, у кельтов назывались гесты. Они встречались и у греков. Вспомним спартанца Аристодема, которого обвинили в трусости после сражения с персами у Фермопил. Он, затем по сообщению Геродота, в битве при Платеях выйдя из строя фаланги, бился неистово и уничтожил множество персов, пока не погиб.
Страшному натиску кельтских боевых отрядов эллины противопоставили мощь и сплоченность греческой фаланги.
Командующий союзниками афинский стратег Каллипп оказался талантливым и опытным полководцем. Он так разместил фалангу на местности, что эллины смогли целый день отбивать яростные атаки кельтов, нанося противнику немалый урон, неся при этом минимальные потери. В передовые ряды Каллипп поставил самых сильных, опытных и отважных бойцов. От их стойкости и мужества зависела в монолитность всей фаланги. Сильные и опытные бойцы были поставлены и в последний ряд. Вековой опыт ведения боя, показывал, что панике, в случае видимого успеха наступающего противника в первую очередь поддавались воины, последних рядов, еще не успевшие вступить в сражение. Потому в последних рядах были тоже необходимы опытные и хладнокровные бойцы.
При сближении армий по фронту на расстояние до 200 метров, лёгкая пехота греков, лучники и пращники, выйдя перед своим войском, обстреливала вражеские построения, отходя затем на фланги построения. При расстоянии, около 50 метров, ей на смену в бой вступала средняя пехота – пельтасты. Средняя пехота эллинской армии свое название получила от щита – пельты, представлявшего собой круг или овал, сплетенный из виноградной лозы и обтянутый козьей шкурой. Пельта предназначалась для захвата одной рукой, а потому имела ремень соответствующей длины, а также другой ремень длиннее, для переноски в походе. Пельтаст не имел доспехов: в качестве такового использовалась обычно «безрукавка», сшитая из козьей шкуры, а на ногах – прочная обувь со шнуровкой – сапоги, изготовленных также из козьей шкуры. Из защитного вооружения помимо пельты имелся бронзовый шлем. Если шлема не было – его заменяла фригийская шапка из лисьей шкуры. Пельтаст имел пару дротиков и меч для ближнего боя. Снаряжение пельтаста максимально способствовало главным качеством в бою – ловкости, стремительности, подвижности и маневренности. Пельтасты, выбежав перед строем фаланги, осыпали наступающих кельтов дротиками, а потом, обнажив мечи, бросались на сбивающихся с наступательного марша врагов. Цель пельтастов, заключалась во внесении смятения в ряды противника и ослаблении мощи наносимого им удара. Затем они, стремглав бросались вспять и уходили в тыл, в образованные для них интервалы в рядах тяжелой пехоты. Вслед за этим, передние шеренги гоплитов наносили сокрушительный удар по наступающей вражеской пехоте. При этом, гоплиты образовывался сплошной частокол из длинных копий, о который разбивались атаки врага. Затем, следовала рукопашная схватка, в которой противники стремились сломить боевые порядки друг друга и нанести максимальный урон вражеской живой силе. Подобные побоища продолжалось несколько часов, и побеждал в нём тот, кто был сильнее, выносливее и лучше обучен владению оружием для ближнего боя. Пельтасты, при необходимости действовали в составе тяжелой фаланги, находясь в ее средних рядах и дополняя сокрушительный натиск гоплитов своей подвижностью, быстротой и ловкостью.
В решающий момент битвы, Каллипп ввел в бой афинский флот.
Слово Павсания: « В это время афиняне, находившиеся на триерах, с трудом и большой для себя опасностью, но все же проплывши по полным грязи и тины заводям, которые образует море, вдаваясь далеко в землю, подвинув корабли возможно ближе к варварам, поражали их с фланга стрелами и метательными снарядами».
Триеры, словно плавучие крепости, подошли к месту сражения со стороны залива, и это вызвало замешательство в рядах кельтов. Греки обстреляли кельтские отряды снарядами и стрелами, одновременно, варвары подверглись фронтальной атаке греческих гоплитов, теснивших врагов в сторону заболоченной местности.
Павсаний сообщает:
« …В этом узком проходе, нанося малый урон, галаты несли потери вдвое и даже вчетверо большие. Наконец, их вожди дали им сигнал отступать в свой лагерь. Повернув назад кельты, стали отступать без всякого порядка, многие из них были задавлены своими же, многих, свалившихся в болото, засосала грязь. При отступлении их погибло не меньше, чем в самом горячем бою».
Кровопролитное сражение за Фермопильский проход было проиграно кельтами. Эллинские воины, выстояли в бою, отразив мощнейший натиск многократно превосходящего по численности противника. После битвы эллины занялись погребением своих убитых и снятием вооружения с павших варваров.
Слово Павсания: « Варвары не входили в соглашение, относительно выдачи им убитых галатов для погребения, им было безразлично, примет ли их земля, или их пожрут дикие звери, или птичье племя, враждебное мертвым».
Поле битвы, осталось за греческой армией. Спустя 200 лет, после подвига Леонида и его спартанцев Фермопилы оказались вновь овеяны боевой славой доблестных эллинов».
Спойлер (раскрыть)
В течение последующих шести дней кельты решались лишь на небольшие вылазки против греков, но успеха, не достигли – Фермопильский проход оставался недоступен для варварской армии. На седьмой день большой отряд кельтов предпринял попытку подняться на гору Эту, со стороны города Гераклеи.
Когда-то у подножия этой горы располагался цветущий город Трахин, лежавший в развалинах, от него на вершину Эты вела узкая тропа, а в конце её стоял древний храм Афины Трахинской, в котором находилась богатая сокровищница. Кельты собирались по этой тропе подняться на гору, разграбить святилище, а затем спуститься на противоположную сторону горы и зайти в тыл, защитникам Фермопильского прохода. История повторялась! Путь указал варварам кто-то из местных жителей.
Со стороны эллинов, эту тропу охранял отряд сирийских греков. Командовал ими Телесарх. На склонах Эты, на узкой горной тропе разгорелась жестокая битва. Сирийские греки, одержали победу, и убили множество кельтов, а остальных обратили в бегство. Телесарх, геройски пал, в этом сражении.Военачальники кельтов, были раздосадованы очередным поражением: стойкость защитников Фермопил сводила на нет их усилия, в среде кельтов была растерянность – поход оказался под угрозой полного провала. Главному полководцу Бренну, пришла в голову идея, заставить этолийцев вернуться к себе на родину, чтобы кельтам легче было вести войну с остальным эллинским войском.
Этолийское ополчение составляло значительную часть эллинской армии, насчитывая 7000 бойцов. Их уход с позиций ослабил бы всю греческую армию в целом. Часть войска, 40 тысяч пехоты и 800 всадников, Бренн поставив во главе их Орестория и Комбутиса, направляет в Этолию. Перейдя вновь через Сперхей, по мостам, через Фессалию, кельты вторгаются в страну этолийцев.
Кельты достигли Этолии, и на пути оказался город Каллифея, лежащий в живописной долине среди гор, на склонах которых белели колонны храмов и уютно расположились жилые домики с черепичными кровлями. Кельтское войско с марша захватило город. Слово Павсанию:
« Расправа, которой Комбутис и Оресторий подвергли каллифейцев, была самой жестокой и бесчеловечной, известной в истории, не похожей ни на одно, даже самое зверское человеческое преступление. Они вырезали всех мужчин, избивая одинаково и стариков, и младенцев, у груди их матерей; у тех из них, которые, питаясь материнским молоком, были жирнее и нежнее, галаты, убив их, пили кровь и поедали их мясо. Женщины, и те из девушек, которые были взрослыми, и предусмотрительными, как только город был взят, успели сами себя убить; тех же, которые еще уцелели, кельты подвергли всякого рода глумлениям со страшными насилиями, как люди, по природе равно чуждые и жалости, и любви. Женщины, которым удавалось овладеть мечом галатов, сами на себя накладывали руки; другим же в скором времени суждено было погибнуть от голода и отсутствия сна, так как варвары тут же открыто, передавая друг другу, насиловали только что испустивших дух и даже ставших уже холодными трупами».
Варвары, в течение, нескольких дней, подвергли безудержному грабежу храмы богов и частные дома, а затем подожгли разоренный город. Затем, они двинулись по дороге, ведущей в сторону Коринфского залива.
Произошло то, на что и рассчитывал Бренн. Весть о чудовищной трагедии достигла Фермопил, и этолийское войско, в полном составе, спешно, отправилось на родину. Страшная участь Каллифеи всколыхнула всю Грецию…
Слово Павсания: «Из всех городов, изо всей Этолии, также выступило в поход все взрослое население, и даже люди преклонного возраста присоединились к ним под давлением нужды или храбрости. С ними вместе, шли в поход и женщины, добровольно взявшись за оружие, еще больше, чем их мужья, охваченные гневом на галатов».
Нагрузившись добычей, кельты, оставили город и двинулись обратно, не ожидая сколько-нибудь серьезного сопротивления. Неповоротливая из-за награбленного добра, колонна кельтов растянулась по дороге, и неожиданно натолкнулась на небольшое войско, идущее на помощь этолийцам из города Патры. Это наспех собранное ополчение, переправившись через Коринфский залив, пройдя быстрым маршем, пришло на помощь этолийцам. Греки Патр столкнулось с кельтами в яростном и ожесточенном встречном бою…
Слово Павсания:
«Они ударили на врагов с фронта, так как были обучены сражаться в пешем строю в тяжелом вооружении, но понесли тяжёлые потери ввиду численного превосходства галатов и их бешеной стремительности при нападении».
Патрасцам, удалось нанести значительный урон врагам, и задержать их дальнейшее продвижение. Это обстоятельство, сыграло решающую роль. Пока шло кровопролитное сражение кельтов с патрасцами, подоспели этолийцы.
Слово Павсания: « Этолийцы же и этолийские женщины, расположившись вдоль всей дороги, поражали варваров дротиками и стрелами». Напор варваров ослаб, и патрасцы из отступления перешли в контратаку.
Вспомним поход Ксеркса, произошедший, за два века, до описываемых событий. Персидский повелитель, вторгнувшись в Македонию, послал один из корпусов своего войска, в обход горы Олимп, так как в это время греки устроили лагерь в Итеа, намереваясь преградить путь персам в Темпейском ущелье. Это персидское войско, с тяжёлыми боями, понеся большие потери, еле пробилось через Этолию к Коринфскому заливу, уже после Саламинской битвы. С потомками этолийцев, потрепавших персов, пришлось иметь дело варварам галатам.
Сражение, закончилось для кельтов весьма плачевно. Сначала патрасцы, а затем этолийские ополченцы, нанесли захватчикам сокрушительный удар и наголову разгромили их. Из 40 тысяч кельтов, меньше половины вернулось к войску у Фермопил.
Вести о страшной судьбе города Каллифеи, достигли не только эллинского войска, стоявшего на страже прохода, но и жителей близлежащих городов Гераклеи и Энианы. Эти кошмарные вести заставили их задуматься о своей собственной судьбе. Бренн, угрожая им поголовным истреблением, приказал им показать тропу, проходящую по земле энианов и ведущую в обход Фермопильского прохода. Это была та самая тропа, по которой 200 лет назад изменник Эфиальт провел войско персов в тыл Леониду и его спартанцам…
Энианы и гераклеоты, хотели одного – чтобы огромная орда убийц и каннибалов скорее ушла с их земли. Бренн, воспользовался такой возможностью и, отобрав 40 тысяч воинов, сам возглавил их и двинулся по тропе за проводниками.
Павсаний сообщает:
« Случилось так, что в этот день вся гора была покрыта густым туманом, который затемнял солнце, так что фокейцы, сменившие сирийских греков на охране тропы, заметили варваров, когда они были близко от них. Галаты начали бой, и фокейцы храбро отбивались, но, были сломлены и ушли с тропинки. Отступая, они успели сообщить союзникам об окружении. Афиняне успели на триерах вывезти из-под Фермопил эллинское ополчение. Они разошлись все по своим родным городам». В сложившейся обстановке им ничего другого не оставалось: страшный и беспощадный враг проник в Среднюю Грецию, и теперь, надо было, спасать свои дома.
Как и двести лет назад, предательство решило исход героического Фермопильского сражения, только на этот раз не было геройской гибели защитников: в распоряжении афинянина Каллиппа были триеры, они и были использованы для спасения союзников.
Предателя Эфиальта, все эллины единодушно предавали проклятию, и когда он был убит, спартанцы наградили убийцу. В случае с гераклеотами и энианами, такого не произошло, потому, что вполне очевиден был мотив их действий. Ведь сами они, не могли противостоять огромной армии кровожадных варваров.
Путь в Среднюю Грецию был варварам открыт – впереди их ждала богатая добыча в храмах и святилищах; и самой вожделенной целью для них теперь являлись священные Дельфы.
Павсаний сообщает, что Бренн во главе своего войска, обошедшего Фермопилы по тайной тропе, узнав, что защитники прохода уплыли, сразу же двинулся в открытую для варваров Среднюю Грецию. Он не стал ждать подхода другой части своей армии, стоявшей перед входом в Фермопилы; этим войском командовал Акехорий. Этот кельтский военачальник, выждав какое-то время и убедившись, что Бренн ушёл на юг, оставил часть своей армии под Гераклеей для охраны базового лагеря и награбленного добра, а сам во главе основных сил устремился вслед за командующим. Такие действия кельтских военачальников говорят о том, что после Фермопил, они уже не ждали организованного сопротивления со стороны эллинов, торопясь быть первыми в самом сердце Эллады – священных Дельфах. Именно сюда направлялись со своими армиями, Бренн и Акехорий.
Известие о том, что варвары наступают по земле Фокиды сразу двумя огромными армиями, имея целью Дельфы, и сокровища Дельфийского оракула, вызвало одновременно ужас и священный гнев по всей Элладе. Элладе грозило полное уничтожение. В городах стали создаваться ополчения, немедленно выступившие на защиту священного города – духовного, религиозного и культурного центра всей Эллады. По свидетельству Павсания, из всех городов Фокиды – области, на территории которой расположены Дельфы, прибыли воинские отряды. Четыре сотни гоплитов прибыли на защиту Дельф из города Амфиссы, этолийцы также прислали небольшой воинский отряд, а несколько позже этолиец Филомел двинулся в сторону Дельф с войском в 1200 человек. Эллинские военачальники основную свою тактическую задачу видели в том, чтобы не допустить соединения войск Бренна и Акехория – если бы это произошло, кельтов никак не удалось бы остановить. Поэтому, этолийцы, шедшие с северо-запада, стали нападать на армию Акехория с тыла, всячески мешая его продвижению.
Павсаний пишет:
« Они не вступали в бой с галатами, но во время пути нападали на задние ряды, грабя обозы и убивая охрану. Поэтому, движение варваров было очень медленным».
Пока Филомел с этолийскими отрядами всеми возможными способами мешал продвижению армии Акехория, остальные войска эллинов собирались вблизи Дельф, готовясь встретить армию Бренна. Стремившийся к разграблению дельфийских сокровищ, Бренн сам способствовал тому, чтобы облегчить эллинам их задачу по недопущению слияния обеих кельтских армий.
Город Дельфы и его знаменитый оракул были воздвигнуты в незапамятные времена на южном склоне горы Парнас на высоте 500-700 метров над уровнем моря. Святилище расположено под сенью двух гигантских скал, с вертикальными стенами, разделенными недоступным для путника ущельем. Эти две скалы носят название Федриады. В древности восточная скала именовалась Ямбея, а западная Нафплия. У подножия этих скал, там, где они смыкаются, протекает священный источник Касталия. Когда солнце заходит, его последние лучи отражаются на склонах Федриад, и тогда вся долина заполняется золотистым сиянием. Само название Федриады, происходит от слова «федрос» - сияющий, светлый. Когда над Парнасом собираются тучи, эти скалы выглядят сумрачными и грозными… Святилище Аполлона стояло на склоне горы в окружении кипарисов, миндальных деревьев и сосен.
С моря святилище увидеть нельзя. Из современного городка Дельфы можно видеть Коринфский залив, горы Пелопонесса и порт Итеа, восточнее которого, находятся остатки древнего порта Кирас. Сюда прибывали корабли из других стран, с гостями желавших испросить предсказания оракула. Здесь пересекались торговые пути с севера на юг и с востока на запад, поэтому Дельфы именовались Пупом земли.
Храм оракула был окружен оградой, а его ворота располагались под портиком, от которого сегодня остались лишь крыльцо и несколько стволов колонн. Над входом были начертаны надписи:
«Познай самого себя» и «Избегай крайностей». Территорию святилища заполняли памятники и предметы искусства, памятные колонны и бронзовые статуи. Количество их не поддается подсчету – так римский император Нерон в одном только 67 году н.э. вывез из Дельф около 500 статуй для украшения римских дворцов. Во времена кельтского нашествия сокровищ Дельф было, меньше, но тем не менее, они являлись самым богатым местом во всей Греции. Одних статуй Аполлона здесь были десятки, из которых самой грандиозной была статуя выполненная из бронзы, высотой 18 метров. А из памятников, существовавших к III веку до н.э., следует упомянуть следующие: девять бронзовых статуй богов и героев Аркадии, установленные в честь победы аркадского союза над спартанцами в битве при Левктрах (371 г.до н.э.); памятник, сооруженный в честь победы афинян над персами при Марафоне (490 г.до н.э.), состоявший из 13-ти бронзовых статуй героев сражения, среди которых находилось изваяние афинского стратега Мильтиада, командующего афинянами в этой славной битве; величественный памятник – так называемый памятник Навархов из Спарты, под
предводительством Лисандра разбивших афинян на реке Эгос, что ознаменовало конец разорительной Пелопонесской войны (404 г. до н.э.). Памятник Навархов, представлял собой группу из 37-ми бронзовых статуй, изображавших богов, морских военачальников и рядовых моряков, прославивших себя в ходе сражения. Изображения рядовых матросов, покрывших себя воинской славой, соседствовали со статуями богов! Вот как ценили эллины воинскую доблесть… Памятников, олицетворяющих события из героического прошлого разных городов Эллады, на склонах Парнаса имелось невероятное множество.
От подножия гор, к Святилищу вёл Священный путь, которым следовали гости, прибывающие со всех концов греческого мира. Вдоль этой дороги, располагались здания сокровищниц – храмовидные строения, воздвигнутые как дар Аполлону, от различных греческих городов. Самая первая из них, была сокровищница сикионцев. Рядом с ней, стояла сокровищница жителей Сифноса (Иония). Она была замечательна прекрасной архитектурой, своим великолепным портиком, украшенным барельефами на мифологические сюжеты, и двумя кариатидами, подпирающими этот портик вместо колонн.
Далее, следовали сокровищницы, в которых хранились дары Аполлону от фиванцев, от беотийцев, от мегарцев, сиракузцев и книдийцев.
Одной из самых великолепных сокровищниц в Дельфах была сокровищница афинян, она представляла собой копию дорического храма. Фриз здания был украшен изображениями подвигов Геракла и Тесея, и битву с амазонками. На треугольном выступе в южном углу сокровищницы афинянами были сложены военные трофеи битвы при Марафоне.
Вся площадь вокруг этих сооружений и дорожки вымощены и поддерживались в идеальном порядке. Были плавательные бассейны, гимнастические залы, стадион на 7 тысяч человек, театр на тысячу зрителей и торговые площади. На территории Святилища заседали тридцать правителей города Дельфы, вблизи возвышался самый древний храм священного места – святилище Геи, богини Земли. Согласно преданию, здесь некогда пророчила пифия Герофила, предрёкшая Троянскую войну. На высокой колонне стояла статуя Сфинкса, дар Дельфам от острова Наксос, он олицетворял собой Стража Священных Мистерий, охраняющего тайны Посвященных. Несколько ниже колонны Сфинкса находилась роскошная сокровищница коринфян, которую воздвиг тиран Кипсел в VII веке до н.э. Неподалеку располагалась Арка Афинян, длинное сооружение (30 метров), крыша которого опиралась на семь колонн ионического стиля; в Арке хранились трофеи афинян, добытые в морских сражениях с персами в V веке до н.э.
В местностях Дельф, часто случаются землетрясения. В VI веке до н.э. была воздвигнута стена длинной 85 метров, для укрепления террасы, на которой возвышался Храм Аполлона. Позднее паломники высекали на них благодарственные надписи в честь Оракула, их около восьмисот. Важными достопримечательностями были два огромных трипода (бронзовых треножника): один от жителей Кротона, другой от жителей города Платеи в честь победы над персами в 479 году до н.э. Трипод, из чистого золота, был установлен на колонне, отлитой из бронзы – ствол колонны был выполнен в виде трех переплетенных змей. Был трипод от жителей Массалии (нынешний Марсель). Гордостью Дельф можно назвать мраморную колесницу с богиней Киреной в качестве возничей – дар жителей Кирены, греческой колонии в Ливии, а также двадцать статуй Аполлона, доставленных с Липарских островов, по одной за каждое из двадцати тирренских (этрусских) судов, потопленных липарцами в морском сражении.
Даже беглый перечень части дельфийских богатств дает яркое представление о том, какая сказочная добыча ожидала здесь завоевателей. Дельфы для каждого эллина, почитавшего патриотизм, как главную добродетель гражданина, были общегреческим святилищем.
Слово Павсанию: «В Дельфах, против Бренна и его войска, стояли собравшиеся эллины. Богом были даны варварам немедленно чудесные знамения, наиболее ясные из всех, какие только когда-либо были. Земля, которую занимало войско галатов, в течение большей части дня сильно сотрясалась и, не переставая, гремел гром и ударяли молнии. Они поражали ужасом кельтов, и не давали им ясно слышать приказания. Кроме того, молнии, падая с неба, поражали не одного какого-нибудь человека, но сжигали и стоявших рядом с ним, и их оружие. Тогда появились перед ними и призраки героев – Гиперох, Лаодок и Пирр; причисляют сюда и четвёртого, местного дельфийского героя Филака».
Внезапное землетрясение, довольно частое в Греции, помогло грекам.
Когда эллины обратились к Дельфийскому оракулу с вопросом – как им защитить Дельфы от приближающихся варваров, бог устами своей пифии ответил: «Забота об этом падает на меня». Призраки героев на поле битвы - в истории войн частое явление. При Марафонском сражении среди афинских гоплитов появился призрак вооружённого Тесея, который шел в бой впереди фаланги афинян.
Павсаний продолжает:
«…В течение ночи, кельтам было суждено испытать ужасный, священный страх. Внезапно ударил мороз, и пошел снег. Началось землетрясение. Отрываясь от Парнаса, скатывались и падали прямо на варваров, большие камни и целые утесы и под этими низвергающимися скалами погибали у них не один или два человека, а сразу по тридцати и более людей. С восходом солнца эллины напали на них из Дельф. Все другие греки, стоявшие вне города, напали на них с флангов. Фокейцы, которые особенно хорошо знали местность, съехали по снегу по откосам Парнаса, незаметно зашли в тыл кельтам, и стали поражать врагов дротиками и стрелами, с ближайших высот, находясь сами в безопасности.
В начале сражения, телохранители Бренна, галаты, наиболее отличающиеся ростом и силой, выдерживали бой, осыпаемые со всех сторон дротиками и стрелами.
Когда Бренн получил тяжелую рану, и его едва живого вынесли из сражения, галаты, теснимые со всех сторон наседавшими на них эллинами, полные злобы, стали отступать. Своих собратьев, которые не были в состоянии следовать за ними, из-за ран или слабости, они сами же добивали. Отступив, варвары, расположились лагерем, где их во время отступления захватила ночь. Ночью на них напал панический страх, произошедший по воле Пана. Смятение напало на войско поздним вечером; сначала немногие из них обезумели, и им казалось, что они слышат топот скачущих коней и чувствуют приближение врагов; в скором времени это безумие перебросилось на всех остальных. Схватившись за оружие, став друг против друга, вследствие охватившего их в данный момент безумия, они взаимно убивали и гибли сами, уже не понимая собственного языка. Но тем и другим, одинаково казалось, что их противники – эллины, как сами они, так и их оружие, и что речь их эллинская. Безумие, ниспосланное на них богом, закончилось для галатов жестоким избиением».
На деле, греки, по совету дельфийских жрецов, произвели психическую атаку, описанную ещё Геродотом. Они обмазали мелом, оружие и себя, и как только, взошла луна, внезапно атаковали лагерь галатов. Кельты, увидев белых призраков, пришли в ужас. Среди варваров началась паника описанная Павсанием.
Разгромленные галаты, преследуемые эллинами, стали поспешно уходить на север.
Павсаний сообщает:
«…фокейцы еще энергичнее насели на кельтов: устроили укрепленные загоны для большей охраны скота и приняли все меры к тому, чтобы нужное для жизни продовольствие они не могли получить без боя. И тотчас во всем войске у галатов началась жестокая нужда в хлебе и во всем том, что необходимо для питания».
Греки развернули партизанскую войну против многочисленных захватчиков. В сражении под Дельфами погибло около 6 тысяч варваров, при отступлении от Парнаса десять тысяч; и примерно столько же кельтов, погибло при отходе на север от лишений, болезней и голода, а также от непрекращающихся нападений эллинов. К защитникам Дельф, присоединились подошедшие отряды афинян и беотийцев.
Павсаний продолжает:
« И те, и другие преследовали варваров, устраивали засады и все время избивали их задние ряды. В одну из этих страшных ночей, произошло все-таки соединение остатков войск Бренна с отрядами Акехория, на протяжении всего своего похода терзаемых преследующими их этолийцами; но это соединение уже не могло спасти кельтов от окончательного разгрома. Они, находились в столь плачевном состоянии, что были годны лишь на то, чтобы составить Бренну компанию при отступлении. Остатки кельтской армии, под непрерывными ударами греков пустились в обратный путь к Гераклее, где оставался их базовый лагерь. Бренн, осознав, что поход безнадежно провален, следуя закону чести кельтского воина, потерпевшего поражение, покончил жизнь самоубийством. Весь путь от предгорья Парнаса до реки Сперхей эллины ни на один день не оставляли варваров в покое, а по достижении Сперхея остатки кельтского войска попали в засаду, устроенную фессалийцами и малейцами; избиение варваров было столь велико, что более походило на кровавую расправу, чем на сражение.…Ни один из галатов не спасся домой».
Так бесславно завершилось нашествие северных варваров на маленькую, раздробленную, но героическую Элладу. Греки остались верны своим обычаям, и свято чтили память воинов, кто героически сражался и погиб в ходе этой жестокой и изнурительной войны.
Повествование о войне с кельтами Павсаний завершает сообщением: «Этот поход кельтов на Элладу и их гибель были в архонтство Анаксикрата в Афинах, на второй год 125-й Олимпиады, когда в беге победил Лада из Эгий; в следующем году, в архонтство в Афинах Демокла, кельты вновь перешли в Азию. Вот каковы были, да будет это известно, события, просходившие здесь».
Кельты, с Балкан, не принявшие участие в походе на Грецию, через несколько лет, по приглашению царя Вифинии переселились в его владения. В Малой Азии, они столкнуться с войском царя Сирии Селевка, у которого были слоны и в ожесточённом сражении, были разгромлены. Несмотря на поражение, кельты пробьются в центр Малой Азии, и образуют там область, известную как Галатия с центром Анкира.
Когда-то у подножия этой горы располагался цветущий город Трахин, лежавший в развалинах, от него на вершину Эты вела узкая тропа, а в конце её стоял древний храм Афины Трахинской, в котором находилась богатая сокровищница. Кельты собирались по этой тропе подняться на гору, разграбить святилище, а затем спуститься на противоположную сторону горы и зайти в тыл, защитникам Фермопильского прохода. История повторялась! Путь указал варварам кто-то из местных жителей.
Со стороны эллинов, эту тропу охранял отряд сирийских греков. Командовал ими Телесарх. На склонах Эты, на узкой горной тропе разгорелась жестокая битва. Сирийские греки, одержали победу, и убили множество кельтов, а остальных обратили в бегство. Телесарх, геройски пал, в этом сражении.Военачальники кельтов, были раздосадованы очередным поражением: стойкость защитников Фермопил сводила на нет их усилия, в среде кельтов была растерянность – поход оказался под угрозой полного провала. Главному полководцу Бренну, пришла в голову идея, заставить этолийцев вернуться к себе на родину, чтобы кельтам легче было вести войну с остальным эллинским войском.
Этолийское ополчение составляло значительную часть эллинской армии, насчитывая 7000 бойцов. Их уход с позиций ослабил бы всю греческую армию в целом. Часть войска, 40 тысяч пехоты и 800 всадников, Бренн поставив во главе их Орестория и Комбутиса, направляет в Этолию. Перейдя вновь через Сперхей, по мостам, через Фессалию, кельты вторгаются в страну этолийцев.
Кельты достигли Этолии, и на пути оказался город Каллифея, лежащий в живописной долине среди гор, на склонах которых белели колонны храмов и уютно расположились жилые домики с черепичными кровлями. Кельтское войско с марша захватило город. Слово Павсанию:
« Расправа, которой Комбутис и Оресторий подвергли каллифейцев, была самой жестокой и бесчеловечной, известной в истории, не похожей ни на одно, даже самое зверское человеческое преступление. Они вырезали всех мужчин, избивая одинаково и стариков, и младенцев, у груди их матерей; у тех из них, которые, питаясь материнским молоком, были жирнее и нежнее, галаты, убив их, пили кровь и поедали их мясо. Женщины, и те из девушек, которые были взрослыми, и предусмотрительными, как только город был взят, успели сами себя убить; тех же, которые еще уцелели, кельты подвергли всякого рода глумлениям со страшными насилиями, как люди, по природе равно чуждые и жалости, и любви. Женщины, которым удавалось овладеть мечом галатов, сами на себя накладывали руки; другим же в скором времени суждено было погибнуть от голода и отсутствия сна, так как варвары тут же открыто, передавая друг другу, насиловали только что испустивших дух и даже ставших уже холодными трупами».
Варвары, в течение, нескольких дней, подвергли безудержному грабежу храмы богов и частные дома, а затем подожгли разоренный город. Затем, они двинулись по дороге, ведущей в сторону Коринфского залива.
Произошло то, на что и рассчитывал Бренн. Весть о чудовищной трагедии достигла Фермопил, и этолийское войско, в полном составе, спешно, отправилось на родину. Страшная участь Каллифеи всколыхнула всю Грецию…
Слово Павсания: «Из всех городов, изо всей Этолии, также выступило в поход все взрослое население, и даже люди преклонного возраста присоединились к ним под давлением нужды или храбрости. С ними вместе, шли в поход и женщины, добровольно взявшись за оружие, еще больше, чем их мужья, охваченные гневом на галатов».
Нагрузившись добычей, кельты, оставили город и двинулись обратно, не ожидая сколько-нибудь серьезного сопротивления. Неповоротливая из-за награбленного добра, колонна кельтов растянулась по дороге, и неожиданно натолкнулась на небольшое войско, идущее на помощь этолийцам из города Патры. Это наспех собранное ополчение, переправившись через Коринфский залив, пройдя быстрым маршем, пришло на помощь этолийцам. Греки Патр столкнулось с кельтами в яростном и ожесточенном встречном бою…
Слово Павсания:
«Они ударили на врагов с фронта, так как были обучены сражаться в пешем строю в тяжелом вооружении, но понесли тяжёлые потери ввиду численного превосходства галатов и их бешеной стремительности при нападении».
Патрасцам, удалось нанести значительный урон врагам, и задержать их дальнейшее продвижение. Это обстоятельство, сыграло решающую роль. Пока шло кровопролитное сражение кельтов с патрасцами, подоспели этолийцы.
Слово Павсания: « Этолийцы же и этолийские женщины, расположившись вдоль всей дороги, поражали варваров дротиками и стрелами». Напор варваров ослаб, и патрасцы из отступления перешли в контратаку.
Вспомним поход Ксеркса, произошедший, за два века, до описываемых событий. Персидский повелитель, вторгнувшись в Македонию, послал один из корпусов своего войска, в обход горы Олимп, так как в это время греки устроили лагерь в Итеа, намереваясь преградить путь персам в Темпейском ущелье. Это персидское войско, с тяжёлыми боями, понеся большие потери, еле пробилось через Этолию к Коринфскому заливу, уже после Саламинской битвы. С потомками этолийцев, потрепавших персов, пришлось иметь дело варварам галатам.
Сражение, закончилось для кельтов весьма плачевно. Сначала патрасцы, а затем этолийские ополченцы, нанесли захватчикам сокрушительный удар и наголову разгромили их. Из 40 тысяч кельтов, меньше половины вернулось к войску у Фермопил.
Вести о страшной судьбе города Каллифеи, достигли не только эллинского войска, стоявшего на страже прохода, но и жителей близлежащих городов Гераклеи и Энианы. Эти кошмарные вести заставили их задуматься о своей собственной судьбе. Бренн, угрожая им поголовным истреблением, приказал им показать тропу, проходящую по земле энианов и ведущую в обход Фермопильского прохода. Это была та самая тропа, по которой 200 лет назад изменник Эфиальт провел войско персов в тыл Леониду и его спартанцам…
Энианы и гераклеоты, хотели одного – чтобы огромная орда убийц и каннибалов скорее ушла с их земли. Бренн, воспользовался такой возможностью и, отобрав 40 тысяч воинов, сам возглавил их и двинулся по тропе за проводниками.
Павсаний сообщает:
« Случилось так, что в этот день вся гора была покрыта густым туманом, который затемнял солнце, так что фокейцы, сменившие сирийских греков на охране тропы, заметили варваров, когда они были близко от них. Галаты начали бой, и фокейцы храбро отбивались, но, были сломлены и ушли с тропинки. Отступая, они успели сообщить союзникам об окружении. Афиняне успели на триерах вывезти из-под Фермопил эллинское ополчение. Они разошлись все по своим родным городам». В сложившейся обстановке им ничего другого не оставалось: страшный и беспощадный враг проник в Среднюю Грецию, и теперь, надо было, спасать свои дома.
Как и двести лет назад, предательство решило исход героического Фермопильского сражения, только на этот раз не было геройской гибели защитников: в распоряжении афинянина Каллиппа были триеры, они и были использованы для спасения союзников.
Предателя Эфиальта, все эллины единодушно предавали проклятию, и когда он был убит, спартанцы наградили убийцу. В случае с гераклеотами и энианами, такого не произошло, потому, что вполне очевиден был мотив их действий. Ведь сами они, не могли противостоять огромной армии кровожадных варваров.
Путь в Среднюю Грецию был варварам открыт – впереди их ждала богатая добыча в храмах и святилищах; и самой вожделенной целью для них теперь являлись священные Дельфы.
Павсаний сообщает, что Бренн во главе своего войска, обошедшего Фермопилы по тайной тропе, узнав, что защитники прохода уплыли, сразу же двинулся в открытую для варваров Среднюю Грецию. Он не стал ждать подхода другой части своей армии, стоявшей перед входом в Фермопилы; этим войском командовал Акехорий. Этот кельтский военачальник, выждав какое-то время и убедившись, что Бренн ушёл на юг, оставил часть своей армии под Гераклеей для охраны базового лагеря и награбленного добра, а сам во главе основных сил устремился вслед за командующим. Такие действия кельтских военачальников говорят о том, что после Фермопил, они уже не ждали организованного сопротивления со стороны эллинов, торопясь быть первыми в самом сердце Эллады – священных Дельфах. Именно сюда направлялись со своими армиями, Бренн и Акехорий.
Известие о том, что варвары наступают по земле Фокиды сразу двумя огромными армиями, имея целью Дельфы, и сокровища Дельфийского оракула, вызвало одновременно ужас и священный гнев по всей Элладе. Элладе грозило полное уничтожение. В городах стали создаваться ополчения, немедленно выступившие на защиту священного города – духовного, религиозного и культурного центра всей Эллады. По свидетельству Павсания, из всех городов Фокиды – области, на территории которой расположены Дельфы, прибыли воинские отряды. Четыре сотни гоплитов прибыли на защиту Дельф из города Амфиссы, этолийцы также прислали небольшой воинский отряд, а несколько позже этолиец Филомел двинулся в сторону Дельф с войском в 1200 человек. Эллинские военачальники основную свою тактическую задачу видели в том, чтобы не допустить соединения войск Бренна и Акехория – если бы это произошло, кельтов никак не удалось бы остановить. Поэтому, этолийцы, шедшие с северо-запада, стали нападать на армию Акехория с тыла, всячески мешая его продвижению.
Павсаний пишет:
« Они не вступали в бой с галатами, но во время пути нападали на задние ряды, грабя обозы и убивая охрану. Поэтому, движение варваров было очень медленным».
Пока Филомел с этолийскими отрядами всеми возможными способами мешал продвижению армии Акехория, остальные войска эллинов собирались вблизи Дельф, готовясь встретить армию Бренна. Стремившийся к разграблению дельфийских сокровищ, Бренн сам способствовал тому, чтобы облегчить эллинам их задачу по недопущению слияния обеих кельтских армий.
Город Дельфы и его знаменитый оракул были воздвигнуты в незапамятные времена на южном склоне горы Парнас на высоте 500-700 метров над уровнем моря. Святилище расположено под сенью двух гигантских скал, с вертикальными стенами, разделенными недоступным для путника ущельем. Эти две скалы носят название Федриады. В древности восточная скала именовалась Ямбея, а западная Нафплия. У подножия этих скал, там, где они смыкаются, протекает священный источник Касталия. Когда солнце заходит, его последние лучи отражаются на склонах Федриад, и тогда вся долина заполняется золотистым сиянием. Само название Федриады, происходит от слова «федрос» - сияющий, светлый. Когда над Парнасом собираются тучи, эти скалы выглядят сумрачными и грозными… Святилище Аполлона стояло на склоне горы в окружении кипарисов, миндальных деревьев и сосен.
С моря святилище увидеть нельзя. Из современного городка Дельфы можно видеть Коринфский залив, горы Пелопонесса и порт Итеа, восточнее которого, находятся остатки древнего порта Кирас. Сюда прибывали корабли из других стран, с гостями желавших испросить предсказания оракула. Здесь пересекались торговые пути с севера на юг и с востока на запад, поэтому Дельфы именовались Пупом земли.
Храм оракула был окружен оградой, а его ворота располагались под портиком, от которого сегодня остались лишь крыльцо и несколько стволов колонн. Над входом были начертаны надписи:
«Познай самого себя» и «Избегай крайностей». Территорию святилища заполняли памятники и предметы искусства, памятные колонны и бронзовые статуи. Количество их не поддается подсчету – так римский император Нерон в одном только 67 году н.э. вывез из Дельф около 500 статуй для украшения римских дворцов. Во времена кельтского нашествия сокровищ Дельф было, меньше, но тем не менее, они являлись самым богатым местом во всей Греции. Одних статуй Аполлона здесь были десятки, из которых самой грандиозной была статуя выполненная из бронзы, высотой 18 метров. А из памятников, существовавших к III веку до н.э., следует упомянуть следующие: девять бронзовых статуй богов и героев Аркадии, установленные в честь победы аркадского союза над спартанцами в битве при Левктрах (371 г.до н.э.); памятник, сооруженный в честь победы афинян над персами при Марафоне (490 г.до н.э.), состоявший из 13-ти бронзовых статуй героев сражения, среди которых находилось изваяние афинского стратега Мильтиада, командующего афинянами в этой славной битве; величественный памятник – так называемый памятник Навархов из Спарты, под
предводительством Лисандра разбивших афинян на реке Эгос, что ознаменовало конец разорительной Пелопонесской войны (404 г. до н.э.). Памятник Навархов, представлял собой группу из 37-ми бронзовых статуй, изображавших богов, морских военачальников и рядовых моряков, прославивших себя в ходе сражения. Изображения рядовых матросов, покрывших себя воинской славой, соседствовали со статуями богов! Вот как ценили эллины воинскую доблесть… Памятников, олицетворяющих события из героического прошлого разных городов Эллады, на склонах Парнаса имелось невероятное множество.
От подножия гор, к Святилищу вёл Священный путь, которым следовали гости, прибывающие со всех концов греческого мира. Вдоль этой дороги, располагались здания сокровищниц – храмовидные строения, воздвигнутые как дар Аполлону, от различных греческих городов. Самая первая из них, была сокровищница сикионцев. Рядом с ней, стояла сокровищница жителей Сифноса (Иония). Она была замечательна прекрасной архитектурой, своим великолепным портиком, украшенным барельефами на мифологические сюжеты, и двумя кариатидами, подпирающими этот портик вместо колонн.
Далее, следовали сокровищницы, в которых хранились дары Аполлону от фиванцев, от беотийцев, от мегарцев, сиракузцев и книдийцев.
Одной из самых великолепных сокровищниц в Дельфах была сокровищница афинян, она представляла собой копию дорического храма. Фриз здания был украшен изображениями подвигов Геракла и Тесея, и битву с амазонками. На треугольном выступе в южном углу сокровищницы афинянами были сложены военные трофеи битвы при Марафоне.
Вся площадь вокруг этих сооружений и дорожки вымощены и поддерживались в идеальном порядке. Были плавательные бассейны, гимнастические залы, стадион на 7 тысяч человек, театр на тысячу зрителей и торговые площади. На территории Святилища заседали тридцать правителей города Дельфы, вблизи возвышался самый древний храм священного места – святилище Геи, богини Земли. Согласно преданию, здесь некогда пророчила пифия Герофила, предрёкшая Троянскую войну. На высокой колонне стояла статуя Сфинкса, дар Дельфам от острова Наксос, он олицетворял собой Стража Священных Мистерий, охраняющего тайны Посвященных. Несколько ниже колонны Сфинкса находилась роскошная сокровищница коринфян, которую воздвиг тиран Кипсел в VII веке до н.э. Неподалеку располагалась Арка Афинян, длинное сооружение (30 метров), крыша которого опиралась на семь колонн ионического стиля; в Арке хранились трофеи афинян, добытые в морских сражениях с персами в V веке до н.э.
В местностях Дельф, часто случаются землетрясения. В VI веке до н.э. была воздвигнута стена длинной 85 метров, для укрепления террасы, на которой возвышался Храм Аполлона. Позднее паломники высекали на них благодарственные надписи в честь Оракула, их около восьмисот. Важными достопримечательностями были два огромных трипода (бронзовых треножника): один от жителей Кротона, другой от жителей города Платеи в честь победы над персами в 479 году до н.э. Трипод, из чистого золота, был установлен на колонне, отлитой из бронзы – ствол колонны был выполнен в виде трех переплетенных змей. Был трипод от жителей Массалии (нынешний Марсель). Гордостью Дельф можно назвать мраморную колесницу с богиней Киреной в качестве возничей – дар жителей Кирены, греческой колонии в Ливии, а также двадцать статуй Аполлона, доставленных с Липарских островов, по одной за каждое из двадцати тирренских (этрусских) судов, потопленных липарцами в морском сражении.
Даже беглый перечень части дельфийских богатств дает яркое представление о том, какая сказочная добыча ожидала здесь завоевателей. Дельфы для каждого эллина, почитавшего патриотизм, как главную добродетель гражданина, были общегреческим святилищем.
Слово Павсанию: «В Дельфах, против Бренна и его войска, стояли собравшиеся эллины. Богом были даны варварам немедленно чудесные знамения, наиболее ясные из всех, какие только когда-либо были. Земля, которую занимало войско галатов, в течение большей части дня сильно сотрясалась и, не переставая, гремел гром и ударяли молнии. Они поражали ужасом кельтов, и не давали им ясно слышать приказания. Кроме того, молнии, падая с неба, поражали не одного какого-нибудь человека, но сжигали и стоявших рядом с ним, и их оружие. Тогда появились перед ними и призраки героев – Гиперох, Лаодок и Пирр; причисляют сюда и четвёртого, местного дельфийского героя Филака».
Внезапное землетрясение, довольно частое в Греции, помогло грекам.
Когда эллины обратились к Дельфийскому оракулу с вопросом – как им защитить Дельфы от приближающихся варваров, бог устами своей пифии ответил: «Забота об этом падает на меня». Призраки героев на поле битвы - в истории войн частое явление. При Марафонском сражении среди афинских гоплитов появился призрак вооружённого Тесея, который шел в бой впереди фаланги афинян.
Павсаний продолжает:
«…В течение ночи, кельтам было суждено испытать ужасный, священный страх. Внезапно ударил мороз, и пошел снег. Началось землетрясение. Отрываясь от Парнаса, скатывались и падали прямо на варваров, большие камни и целые утесы и под этими низвергающимися скалами погибали у них не один или два человека, а сразу по тридцати и более людей. С восходом солнца эллины напали на них из Дельф. Все другие греки, стоявшие вне города, напали на них с флангов. Фокейцы, которые особенно хорошо знали местность, съехали по снегу по откосам Парнаса, незаметно зашли в тыл кельтам, и стали поражать врагов дротиками и стрелами, с ближайших высот, находясь сами в безопасности.
В начале сражения, телохранители Бренна, галаты, наиболее отличающиеся ростом и силой, выдерживали бой, осыпаемые со всех сторон дротиками и стрелами.
Когда Бренн получил тяжелую рану, и его едва живого вынесли из сражения, галаты, теснимые со всех сторон наседавшими на них эллинами, полные злобы, стали отступать. Своих собратьев, которые не были в состоянии следовать за ними, из-за ран или слабости, они сами же добивали. Отступив, варвары, расположились лагерем, где их во время отступления захватила ночь. Ночью на них напал панический страх, произошедший по воле Пана. Смятение напало на войско поздним вечером; сначала немногие из них обезумели, и им казалось, что они слышат топот скачущих коней и чувствуют приближение врагов; в скором времени это безумие перебросилось на всех остальных. Схватившись за оружие, став друг против друга, вследствие охватившего их в данный момент безумия, они взаимно убивали и гибли сами, уже не понимая собственного языка. Но тем и другим, одинаково казалось, что их противники – эллины, как сами они, так и их оружие, и что речь их эллинская. Безумие, ниспосланное на них богом, закончилось для галатов жестоким избиением».
На деле, греки, по совету дельфийских жрецов, произвели психическую атаку, описанную ещё Геродотом. Они обмазали мелом, оружие и себя, и как только, взошла луна, внезапно атаковали лагерь галатов. Кельты, увидев белых призраков, пришли в ужас. Среди варваров началась паника описанная Павсанием.
Разгромленные галаты, преследуемые эллинами, стали поспешно уходить на север.
Павсаний сообщает:
«…фокейцы еще энергичнее насели на кельтов: устроили укрепленные загоны для большей охраны скота и приняли все меры к тому, чтобы нужное для жизни продовольствие они не могли получить без боя. И тотчас во всем войске у галатов началась жестокая нужда в хлебе и во всем том, что необходимо для питания».
Греки развернули партизанскую войну против многочисленных захватчиков. В сражении под Дельфами погибло около 6 тысяч варваров, при отступлении от Парнаса десять тысяч; и примерно столько же кельтов, погибло при отходе на север от лишений, болезней и голода, а также от непрекращающихся нападений эллинов. К защитникам Дельф, присоединились подошедшие отряды афинян и беотийцев.
Павсаний продолжает:
« И те, и другие преследовали варваров, устраивали засады и все время избивали их задние ряды. В одну из этих страшных ночей, произошло все-таки соединение остатков войск Бренна с отрядами Акехория, на протяжении всего своего похода терзаемых преследующими их этолийцами; но это соединение уже не могло спасти кельтов от окончательного разгрома. Они, находились в столь плачевном состоянии, что были годны лишь на то, чтобы составить Бренну компанию при отступлении. Остатки кельтской армии, под непрерывными ударами греков пустились в обратный путь к Гераклее, где оставался их базовый лагерь. Бренн, осознав, что поход безнадежно провален, следуя закону чести кельтского воина, потерпевшего поражение, покончил жизнь самоубийством. Весь путь от предгорья Парнаса до реки Сперхей эллины ни на один день не оставляли варваров в покое, а по достижении Сперхея остатки кельтского войска попали в засаду, устроенную фессалийцами и малейцами; избиение варваров было столь велико, что более походило на кровавую расправу, чем на сражение.…Ни один из галатов не спасся домой».
Так бесславно завершилось нашествие северных варваров на маленькую, раздробленную, но героическую Элладу. Греки остались верны своим обычаям, и свято чтили память воинов, кто героически сражался и погиб в ходе этой жестокой и изнурительной войны.
Повествование о войне с кельтами Павсаний завершает сообщением: «Этот поход кельтов на Элладу и их гибель были в архонтство Анаксикрата в Афинах, на второй год 125-й Олимпиады, когда в беге победил Лада из Эгий; в следующем году, в архонтство в Афинах Демокла, кельты вновь перешли в Азию. Вот каковы были, да будет это известно, события, просходившие здесь».
Кельты, с Балкан, не принявшие участие в походе на Грецию, через несколько лет, по приглашению царя Вифинии переселились в его владения. В Малой Азии, они столкнуться с войском царя Сирии Селевка, у которого были слоны и в ожесточённом сражении, были разгромлены. Несмотря на поражение, кельты пробьются в центр Малой Азии, и образуют там область, известную как Галатия с центром Анкира.
